Читать книгу "Маленькая рыбка. История моей жизни  - Лиза Бреннан-Джобс"

Она взяла его тарелку. Не успела она сделать и нескольких шагов прочь, как отец произнес – так, что ей наверняка было слышно:

– Как жаль, что ужин – дерьмо. Все остальное здесь прекрасно. И вот случается эта дрянь.

– Стив, попробуй рыбу, – сказала Мона. – Без сливочного масла.

Мона подвинула к нему тарелку. Он посмотрел, но пробовать не стал. По его натянутой улыбке я поняла, что он готовится к нападению.

Когда он набрасывался на кого-то, безопаснее всего было оставаться рядом с ним.

Мне хотелось навсегда пересечь незримую черту, перейти из опасной в безопасную зону – с его внешней орбиты на внутреннюю. Расплатой за безопасность была необходимость наблюдать, как он унижает эту женщину. Мои страдания не ослабевали и не усиливались: они адресованы были то одному, то другому человеку. Если бы я встала на защиту официантки, он бы набросился на меня. Когда он выбирал жертву, все остальные вокруг выдыхали с облегчением – будто отрывались от земли и смотрели на происходившее сверху вниз. И я не чувствовала под собой ног тогда: мне ничто не угрожало, но я была в эпицентре бури.

Когда мы впервые отправились на Гавайи с Лорен, отец показал на мой купальник и, сравнивая нас, спросил:

– Почему ты не купишь себе такой же?

Я против воли почувствовала себя лучшим человеком на свете, потому что у меня была правильная вещь.

Позже мне пришло в голову, что все мы, кто сидел за тем столом, в детстве лишились отца. Стив был нашим покровителем, он заплатил за то, чтобы все мы там оказались. В воздухе повисло напряжение.

Официантка вернулась с глубокой тарелкой, где было больше морковного салата: старые и новые ломтики вперемешку. Еще она принесла свежий ломтик лимона и апельсиновый сок.

– Это то, что вы хотели? – спросила она.

Казалось, она была уверена, что на этот раз принесла то, что нужно.

– Вообще-то, нет, – ответил отец. – Это совсем не то, что я хотел. Кто-нибудь здесь знает, как выполнять свою работу? – сказал он. – Серьезно. Вы явно не знаете. Я просил свежую морковь.

– Сэр, я попросила поваров натереть мор…

– Нет. Нет. Вы явно не просили. Это то же дерьмо, что вы принесли мне в прошлый раз.

– Простите, – сказала она дрожащим голосом. – Я это заберу.

– Это хорошая идея, – ответил он. – Вам стоит подумать, почему вы здесь и справляетесь ли вы с работой. Пока что вы справляетесь чертовски плохо. Все, что вы сделали до сих пор, было дерьмом. Вы приносите мне одно и то же дерьмо снова и снова. Я хочу тертую морковь и лимон в глубокой тарелке, – он показал размер тарелки.

– Да, понимаю, но…

– Я не прошу ничего сложного. У вас есть морковь?

– Да, но…

– У вас есть лимон?

– Да, – она будто оцепенела.

– У вас на кухне есть терка? – он откинулся на стуле и посмотрел через зал, застеленный ковролином, в направлении кухни.

– Да.

– Хорошо. Я хочу, чтобы вы велели им взять три морковки и потереть их вот так, – он показал, как следует тереть морковь на металлической терке. Окончания его слов были хлесткими, как удары кнута. – А потом разрежьте лимон и принесите и то, и другое.

– Морковь трут заранее, – официантка плакала, но старалась спрятать слезы. – Я спрошу, что можно сделать, – она повернулась, чтобы идти обратно.

Отец медленно повернул голову и перевел взгляд на стол перед собой. Он смотрел с горечью, будто пережил трагедию.

– Знаете что, – крикнул он ей через ковер. – Забудьте про морковь. Могу я еще раз взглянуть на меню?

Официантка принесла ему меню и встала рядом.

– Я буду это, – он ткнул в жареную на сковороде рыбу. – Только я хочу не жареную, а на пару. И не добавляйте ни сливочного масла, ни сливок. Вообще ничего. Просто рыбу.

Официантка все записала, не проронив ни слова. Рыба тоже не могла удовлетворить отца, ведь он отказался от ингредиентов, которые придали бы ей вкус. Я это знала. Отец любил сливочное масло; сама идея масла – вот, что ему не нравилось. Ему нужно было заказать то же, что и Мона. Кухня при отеле курортного местечка никак не могла угодить ему, особенно если он на ходу изобретал блюда и устанавливал столько правил.

Мы все почти закончили есть, когда официантка принесла рыбу – белую на белой тарелке, с лужицей мутной воды, сочащейся изнутри. На этот раз вместе с ней подошел менеджер, приземистый мужчина с усами, и встал рядом.

Зубчиком вилки отец отделил кусочек белой плоти размером со спичку и положил в рот. Поморщился.

– Ничего хорошего, но все равно спасибо, – он уронил вилку. На лице было обиженное выражение.

– Нам очень жаль, что это не то, что Вы хотели, Стив, – ответил менеджер. – Что мы можем сделать, чтобы вы остались довольны ужином?

– Ничего. Вы ничего не можете сделать. Жаль, что ужин у вас никуда не годится, – он качнулся на стуле и натянуто улыбнулся. – Но, знаете, в остальном место просто отличное. Похоже, придется смириться.

– Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы этого не повторилось, – сказал менеджер.

Когда мы возвращались в номер, вокруг стрекотали гекконы, обвивавшие шесты с факелами, что тянулись вдоль белой песчаной дорожки. На Лорен было белое платье, светившееся в полумраке. Когда мы шли по песку тем вечером, мне казалось, будто все мы – герои фильма «Гражданин Кейн». Несколько раз, когда я была еще маленькой, отец, заезжая к нам, обращался ко мне тихим рычащим голосом: «Розовый бутон»[2]. Это было еще до того, как мы наконец сходили на этот фильм в только открывшийся Стэнфордский кинотеатр. Сюжет оставил меня равнодушной, но место действия: пальмовые листья и длинные тени, белеющая в темноте одежда, факелы – все было похоже, и мне казалось, будто меня уносит в какой-то фантастический мир.

На следующий день мы узнали, что в том же отеле остановился друг отца, Ларри Элиссон. Он ходил в соломенной шляпе. После обеда мы с отцом и Ларри сидели за столом, устроенном на скалах из застывшей лавы, вдававшихся в океан. Ларри рассказывал о книге, которую читал: об эволюции, которая была не плавной, а скачкообразной. Если мы взглянем на палеонтологическую летопись, утверждал он, то поймем, что развитие было нелинейным: животные не смогли бы так хорошо приспособиться к среде, если бы речь шла о череде постепенных и случайных изменений.

Они много шутили о бизнесе, и этих шуток я не понимала. У Ларри был низкий голос, но смеялся он высоко и часто, будто сделав глоток гелия. Внутри него слово жили двое: один говорил, а второй смеялся. Он приехал на Гавайи с женщиной, которая в тот день как раз летела домой на самолете United Airlines. А завтра, по его словам, к нему должна была прилететь другая женщина. Она тоже ходила на высоких каблуках, хотя ничего не знала о предшественнице.